римским развалинам, от которых остались лишь одни стены, да и те уже начали разбирать, чтобы применить камни и кирпичи при строительстве новых зданий. Осмотревшись, рус юркнул в пролом; за ним последовали и рыцари.

Хаго осторожно заглянул в огромную дырищу и увидел, что Карн отвалил небольшую плиту и исчез под землей. Его примеру последовал сначала Себальд, а за ним и Геррик – не без некоторой опаски.

В отличие от своего товарища, он не доверял работорговцу. Слишком уж хитрыми были небольшие глазки Карна. Конечно, тот не знал, что задумали франки, но в том, что дело может быть денежным, рус совершенно не сомневался. Он слишком хорошо знал Себальда по прежним приключениям.

По некоторым намекам Геррик понял, что Себальд в свое время приезжал в Константинополь под личиной монаха не только ради богоугодных дел. Похоже, он отыскал какой-то клад, а иначе откуда у него столько денег? От этого рыцарю стало светло и радостно на душе; имея дело с везунчиком, всегда остаешься в выигрыше.

Хаго потихоньку подобрался к провалу с отодвинутой плитой и увидел, что вглубь ведут выщербленные ступени, которые терялись во тьме. Мальчик немного поколебался, – спускаться или нет? – затем тихо выругался и повернул обратно. Он никак не ожидал, что дело примет такой оборот, иначе запасся бы свечами или каким-нибудь светильником. Теперь он понял, что в большой сумке, перекинутой через плечо, Карн нес факелы.

Оставалось только ждать. Хаго уже знал, что конечная цель рыцарей находится не в столице ромеев, а где-то за ее пределами. Значит, нужно набраться терпения. Но что находится под землей в развалинах здания? Зачем Карн повел туда своего старого приятеля? Это был вопрос, на который юный воришка не мог найти ответ…

Если Себальд спускался по лестнице совершенно безбоязненно, то у Геррика от страха даже ладони, в которых он держал факел, вспотели. А лестница казалась бесконечной. У бедного рыцаря даже закралась мысль, уж не ведет ли она прямо в ад?

Но вот наконец лестница закончилась, они оказались на ровной площадке, и все облегченно вздохнули, в том числе и Карн. Самого подземелья он не страшился; рус опасался, что ступеньки, одряхлевшие от времени, не выдержат вес его грузного тела.

Неровный свет факелов позволял разглядеть мощные каменные стены и многочисленные колонны, поддерживающие свод подземелья. Большей частью они были собраны из фрагментов разных колонн, а капители и вовсе принадлежали к разным типам: ионическим, коринфским и дорическим. В кромешной тьме, которую не мог осилить огонь факелов, нельзя было рассмотреть ровным счетом ничего, только были слышны странные пугающие шорохи и гулкие всплески капель.

Вскоре все разъяснилось. Они оказались на краю огромного бассейна, возможно, даже римских времен. Впрочем, и ромеи делали водные запасы в подземных каменных цистернах, потому как дожди выпадали редко и столица, особенно в летнее время, изнывала от жажды. Осадки и грунтовые воды, просачиваясь сквозь слои почвы и кладку сводов, фильтровались и пополняли запасы в хранилищах.

В империи ромеев, огромной стране, разрезанной горными хребтами на бесчисленное множество долин и плато, не было больших судоходных рек – только на окраинах. В основном реки заменяли горные ручьи, достаточные, чтобы вращать мельничные колеса, да и то не во всякое время года. В Константинополе был только ручей Ликос, но и тот летом пересыхал.

Карн повел рыцарей по бортику водоема в дальний его конец. Неожиданно впереди показался свет, и спустя какое-то время они подошли к костру. Вокруг него собралось несколько подозрительных личностей, и Геррик невольно нащупал рукоять кинжала. С мечами ходить по столице ромеев им запретили, поэтому оставалось уповать лишь на короткий клинок.

Как ни странно, появление Карна не вызвало вполне объяснимого ажиотажа. Собравшиеся вокруг костра (судя по внешнему виду и оружию, разбойники) лишь молча глядели на троицу, не выказывая особого интереса, только приветливо улыбались. Похоже, Карн здесь был своим. Да и кто мог знать ход в подземелье?

Но вот один из разбойников, лохматый широкоплечий грек, широко улыбнулся и сказал:

– Ты как всегда вовремя. Мы ловим рыбу. Сейчас будем жарить. Просим разделить с нами трапезу.

– Приветствую тебя, Андреас, и все честную компанию! – ответил рус. – Благодарствуем за приглашение. Я тут вам тоже кое-что принес…

С этими словами он достал из сумки большой кувшин крепкого вина, ковригу пшеничного хлеба и добрый кусок буженины. Разбойники оживились, загомонили. Кто-то быстро достал чаши, и кувшин пустили по кругу.

– Вот за это спасибо! – сказал Андреас, показав в улыбке свои крепкие белые зубы. – Эй, Малхас, ты скоро там?

– Уже иду… – послышался грубый голос, и возле костра появился мосластый разбойник в одной набедренной повязке.

Он был весь мокрый и в руках держал сетку, полную рыбы.

– Господь к нам милостив, – скалясь, сказал Андреас. – Воды у нас полно, а уж рыбы в цистерне хватит до Страшного суда. Голодными мы никогда не бываем.

Малхас быстро выпотрошил свой улов, посолил и поперчил, положил на длинную железную решетку, установленную над костром, и вскоре приятный запах жареной рыбы вызвал голодную слюну даже у Геррика, который все еще пребывал в больших сомнениях и находился настороже.

С рыбой покончили быстро. Аппетит у всех собравшихся возле костра был отменный. Когда снова пришел черед кувшину, в котором все еще плескалось вино, Карн молвил, обращаясь к Андреасу:

– Есть разговор…

– Понял… Отойдем.

Они скрылись в темноте. Никто этому не удивился. У атамана шайки были свои секреты, которые не должны волновать остальных. Карн и Андреас возвратились не скоро. Судя по довольному виду руса, переговоры увенчались успехом.

– Значит, завтра? – уточнил Андреас.

– Да. С утра пораньше. Буду ждать тебя на Эгнатиевой дороге[81].

– Я возьму с собой Малхаса. Он превосходный добытчик – рыбак и охотник. Его искусство, уверен, нам пригодится.

– Не возражаешь? – спросил Карн, обращаясь к Себальду.

– Конечно нет, – ответил рыцарь, хотя такой «довесок» был ему ни к чему.

Мало того, что он не знал Андреаса, с которым точно нужно ухо держать востро, – атаманами разбойничьих шаек большей частью становятся люди жестокие, беспринципные, изворотливые, а по-иному и не выживешь, – так еще грек берет с собой Малхаса, явно обладающего недюжинной силой, и, судя по имени и физиономии, армянина.

В империи ромеев проживали греки, иллирийцы, фракийцы, дакийцы, грузины, сирийцы, евреи, копты, славяне, армяне, но соплеменники Малхаса всегда отличались оборотистостью в торговых делах, хитростью и непредсказуемостью.

Пока длилась трапеза, рыцари помалкивали. Они чувствовали себя не в своей тарелке. Но им нужен был проводник, который хорошо знал путь и искомое место.